 Эта
статья была задумана давно. Подтолкнули меня к ее написанию две вещи:
отсутствие в последнее время публикаций на тему черных пойнтеров;
незаслуженная и часто сознательная дискриминация этих собак на
выставках, состязаниях, охоте и в разведении. Сама я являюсь ярой
приверженкой черных пойнтеров, смотрю на них как на произведение
искусства. Эти собаки действительно отличаются особенным экстерьером –
элегантные, благородные, изящные, сухие, некрупные, высокие на ногах;
неквадратного формата; с глубокой, но не широкой грудной клеткой;
длинной шеей прекрасного постава, иногда несколько прямоватыми
передними и задними рычагами; немного резковатым переходом от груди к
животу; с головой в длинных линиях; часто с нерезким переходом ото лба
к морде. Тип черного пойнтера действительно обособлен. И если в нашем
стандарте это не оговорено, это говорит лишь о том, что эксперт при
оценке собак на ринге пользуется не только стандартом, но и знаниями и
опытом. Стремление же к однотипности всегда приводило к очень печальным
последствиям. История знает много примеров возникновения однообразной,
серой, безликой массы середнячков без индивидуальности, яркости,
необычности, которой так легко управлять. Наша порода никогда не должна
превращаться в армию одинаковых, отличающихся лишь по раскраске
мундира, солдат. И когда эксперт говорит о «нетипичности» черного
пойнтера по отношению к его пегим собратьям, он не только демонстрирует
отсутствие знаний о нашей породе, он пытается стать палачом красоты.
Поэтому на выставках эксперт обязан, раз берется судить пойнтеров,
знать об особенностях нашей черной расы и учитывать это. А тот, кто
взял черного пойнтера, не должен бояться, что его «засудят».
На
соревнованиях часто к черным пойнтерам предъявляют три претензии.
Первая. Слишком быстрый ход. Оценку пойнтеру не снизят (9–10 баллов за
ход для черного пойнтера норма), но подковырнут: «Вам повезло, что при
таком ходе ваша собака ничего не спорола». Дорогие владельцы черных
пойнтеров, думайте про себя в таком случае: «Что ж, рожденный ползать
летать не может».
Вторая.
Пустые стойки. На испытаниях практически все дальночутые легавые
нет-нет да и сделают стойку без подъема дичи, которая расценивается как
пустая. Но никто из этого трагедии не делает. Черные же пойнтеры в
подавляющем большинстве все дальночутые. Поэтому некоторые и считают,
что им-де присуще пустостойство. Однако пустые стойки у курцхааров или
ирландцев никто не воспринимает как провал.
Третья.
Стиль стойки. Черный пойнтер так вытягивает голову и шею на стойке
после «кошачьей», то есть на полусогнутых ногах, потяжки, что неопытным
легашатникам кажется, будто собака не стоит, вытянувшись, а лежит в
траве. Таким «горе-собачникам» я бы посоветовала научиться различать
лежащую собаку и пойнтера на стойке. Ноги у пойнтера НЕ лежат на земле,
а СТОЯТ. Поэтому частые разговоры о лежачем черном пойнтере есть
результат неопытности экспертов.
Претензии
к черным пойнтерам на охоте иные. Во-первых, в сумерках-де черного
пойнтера не видно. Но зачем охотиться в темноте? Во-вторых, бытует
мнение, что черные пойнтеры более стомчивы. Должна разочаровать наших
недоброжелателей. Объем глубокой грудной клетки позволяет собакам не
уставать, а легкость сложки и костяка – не стирать лап после часа
работы. Требовать же от островной легавой работы от рассвета до заката
абсолютно бессмысленно. Балет с утра до вечера зрителю удовольствия не
доставит.
«Черный
пойнтер, писал Рождественский, является определенной, установившейся
разновидностью пойнтера, отличающейся своими устойчивыми в передаче
потомству внутренними качествами, а также устойчивой окраской и стилем
движений. Прилитие к черному пойнтеру крови желто-пегих усиливает мощь
его костяка и укрепляет его нервную систему, от которой зависят и
страсть, и чутье». Действительно, черные пойнтеры более нервные по
сравнению с пегими, но это проявляется отнюдь не в нервозности или
излишнем беспокойстве. Я знаю нескольких черных пойнтеров: никакой
истеричности у них нет и в помине. Под нервностью стоит понимать более
тонкое и острое восприятие любого запаха и более резкую реакцию на этот
раздражитель. Именно поэтому считается, что чем «нервнее» черный
пойнтер, тем сильнее у него проявляется пустостойство, то есть из-за
сильного запаха собака замирает в стойке, как бы впадая в катотонию
(так дамы прошлых веков теряли сознание от резкого аромата). Птица
часто сбегает, а стойка считается пустой. Это качество присуще данной
расе пойнтеров как самой горячей, самой чутьистой и самой возбудимой.
Порой собака так цепенеет от запаха, смакуя его, что никакие силы
бывают не властны прервать ее наслаждение. Стиль черных, кофейных и
иногда палевых пойнтеров действительно своеобразен. Старые авторы
писали, что, «отличаясь пластикой во всех движениях и позах, они имеют
на поиске вытянутую вперед и вверх шею, голову, часто с задиранием носа
выше затылка, с ритмичным выбросом переда вверх, длинными прыжками при
постоянном стремлении вверх». Карцов отмечал, что, «чем выше поднята
голова собаки на поиске, тем вернейшим доказательством служит эта
манера, что собака чутьиста и умеет пользоваться чутьем; если легавая
низко несет голову в поиске, это доказательство ее происхождения в
ближайшем родстве от собак, в жилах которых текла кровь гончих; внешний
вид собак вполне изменился в пользу родителей, но внутренние качества
отчасти унаследованы от предков в дальнейших коленах». Потяжки у черных
пойнтеров смелые и уверенные, при этом шея еще больше вытягивается, а
нос задирается кверху. С резкого хода собака переходит на шаг, как бы
вырастая в холке. Движения иногда «крадучие», на полусогнутых ногах,
производят впечатление двигающейся статуи – так напряжены все мускулы.
Менделеева-Кузьмина писала, что «черные пойнтеры, показывают наивысшую
прихватку, наиболее захватывающий общий стиль работы: стиль хода
черного пойнтера только в наиболее страстных экземплярах достаточно
плавен, у остальных заметны толчки, к тому же склад, столь отличный от
основного пойнтериного – квадратного и широкогрудого – приводит к
движениям более стелющимся; ловля эманации – гвоздь работы черного
пойнтера. По монументальности, грандиозности стиля – высшего не
существует».
В России
черные пойнтеры были большой редкостью. Во второй половине XIX века
преобладали желто-пегие и кoфeйнo-пегие собаки, с хорошим чутьем,
средним ходом и отличным стилем. В 50-е годы в Санкт-Петербург было
завезено несколько черных пойнтеров. Владельцем большинства из них был
г. Шеринг, который позже передал их поэту Некрасову. У Некрасова эти
пойнтеры скоро перевелись. И в Санкт-Петербурге до конца XIX века
черных пойнтеров практически не было никогда – ни тогда, ни сейчас –
пойнтеристы этого города не увлекались черными пойнтерами и их
разведением. В Москве же ситуация была изначально иная – первые и очень
красивые черные с подпалинами пойнтеры были привезены из Петербурга и
из-за границы известными охотниками Вакселем и графами Зубовыми. В
Россию в то время попадали черные пойнтеры разного происхождения, и по
полевым отчетам тех лет достаточно трудно провести различие между их
стилем и стилем пегих пойнтеров. В это время в Англии выделился один из
типов пойнтера, «похожий на борзую, высокий и легкий на ногах, с
глубокой и узкой грудной клеткой, вздернутый в паху, с узкой головой и
острой мордой при преимущественно одноцветном окрасе». Такими черными
пойнтерами занимался в Англии известный заводчик В.Аркрайт, и именно
эти легавые, привезенные в Россию, показали квинтэссенцию работы
пойнтера. Они были более легкими, быстрыми, огневыми, всегда с верхней
манерой причуивания и дальним чутьем. Владельцы пойнтеров предпочитали
этот тип за самое дальнее чутье среди ВСЕХ легавых, ну а если это чутье
было не всегда верным – не беда, так как яркое впечатление от работы
собаки у настоящего охотника-эстета превыше всего. В конце ХIХ века
Эллерс привез из Англии уже взрослого черного пойнтера Ливи, несущего
крови собак В.Аркрайта, давшего черного сына Неро москвича Столярова,
ставшего полевым победителем. В С.-Петербурге работа с черными
пойнтерами отклика не нашла. Там всегда были в почете мощные, крепкие
пегие собаки; и многие пойнтеристы не считали черных собак пойнтерами в
прямом смысле слова, называя их особой разновидностью легавых, особой
расой, и призывали использовать их в вязках с пегими собаками только
для улучшения чутья и стиля последних при СОХРАНЕНИИ ИХ ТИПА В ЦЕЛОМ.
Москвичам же всегда импонировали более легкие и огневые пойнтеры.
Поэтому
неудивительно, что именно Москва стала центром разведения этих собак. И
обязаны мы этим нашей великой собаке – черному Блэкфилду-Аксакалу
Ясюнинского. Блэкфилд-Аксакал 4058 родился в Киеве в январе 1914 года
от вязки чемпиона-перводипломника из Франции Каз-оф-де-Бельваль
Менсьера и киевлянки Цыганки Марра. Из родословной матери Б.-Аксакала
видно, что киевский заводчик Вольдемар Марр консолидировал кровь черных
пойнтеров, инбридируя при этом на черных собак В.Аркрайта, английского
заводчика пойнтеров, чьи собаки резко отличались особыми полевыми
качествами (выдающееся чутье, большой ход и красота движений в работе)
и экстерьерными характеристиками (общая сухость конституции, развитая
грудная клетка, длинная шея и русачья лапа).
Первым
владельцем Б.-Аксакала стал московский охотник И.И.Гаврилов. На
испытаниях 1916 года Аксакал получил диплом II степени, а в 1917 году –
диплом I степени при 23 баллах за чутье, 15 баллах – максимум – за
стиль и 10 баллах – максимум – за ход. Общая сумма баллов равнялась 90.
После событий осени 1917 года собака перешла к новому владельцу –
москвичу Б.Ясюнинскому. Использовать как производителя Аксакала начали
только в начале 20-х годов, то есть очень поздно. По воспоминаниям
современников и по сохранившимся фотографиям видно, что это был очень
ладный, некрупный, но без излишней легкости кобель с хорошим переходом
от лба к морде, широким лбом, несколько высоковато посаженными ушами и
большими круглыми глазами. Б.-Аксакал передавал своим потомкам отличный
костяк, мускулатуру, элегантную шею (в экстерьере), дальнее чутье и
стильность (в работе). Также часто Аксакал передавал прямые задние и
передние ноги, лобастость и куполообразность черепа. Кровь Б.-Аксакала
была очень сильна и чувствовалась даже, по мнению Платонова, в 6-м
колене его потомков. Ее характерными чертами Платонов называл
прекрасное чутье, необычайную блесткость и высокий стиль работы,
большой ход и мягкость характера. Выступавшие в поле 11 одноцветных, то
есть черных, кофейных и палевых детей Б.-Аксакала, получили дипломы.
Стоит отметить кофейного Аксачара Никитина – с безупречной колодкой,
великолепной шеей и прутом, черную Джот Шестакова, имевшую несколько
дипломов второй степени. Кофейную втородипломницу Сааду Азерляна,
известную высоким стилем, прекрасным чутьем и быстрым ходом, палевого
втородипломника с очень быстрым ходом, чрезвычайно стильного и
дальночутого Рональда Новикова (позже Уткина), кофейную Ферри Левицкого
и черных Таис Ясюнинского, Хендсома-Блэка и Хендсома-Ару (два последних
имели многочисленные золотые медали и призы лучшего пойнтера и лучшей
подружейной собаки) и черного перводипломника Камбиза Ясюнинского. В
племенном разведении использовались несколько одноцветных детей
Б.-Аксакала: ленинградка Джот Шестакова дала неплохих детей, в том
числе палевого перводипломника Фрама Бутылкина. Ферри Левицкого дала замечательного
Раджа Макарова-Землянского, имевшего три диплома второй степени, но, к
сожалению, практически в племени не использовавшегося. Таис 4660
Ясюнинского – высокопередая сука с красивой сухой головой и достаточным
переломом, хорошим глазом и длинной шеей, отличавшаяся общей
элегантностью, оказалась при высоких стилевых баллах на испытаниях
хорошей производительницей, давшей 6 полевых победителей. Среди ее
детей хотелось бы отметить палевого Осбор-Рокета 4738 Налетова,
имевшего диплом II и 2 диплома I степени, Хендсом-Ара Ленинградского
питомника Хендсом – крайне элегантная сука с красивой сухой головой и
живым взглядом, отличавшаяся прекрасной мускулатурой, имела 5 дипломов
II степени при выдающихся по красоте работах и дала 7 полевых
победителей. Особо стоит отметить ее сына – втородипломника черного
Хендсом-Бернара Рыбина (давшего четырех детей – полевых победителей,
чьи матери также несли кровь Б.-Аксакала) и ее дочь – перводипломницу,
чемпионку из Ленинграда черную Х.-Гледис Богданова. Элегантная Кетти
Чумакова (сестра Камбиза Ясюнинского) дала интересных детей от вязок с
разными кобелями, в том числе черного втородипломника Аркуна Чумакова,
имевшего в свою очередь 10 полевых детей-победителей. Сам Аркун
отличался небольшим ростом, хорошей сложкой, слегка лобастой головой и
неплохой колодкой с чуть прямым плечом. Ход у него был тяжелый и вялый,
манера поиска тяжеловата, но голову Аркун всегда держал высоко. Его сын
от внучки Б.-Аксакала, черно-пегой Альки Чумакова, – черный Тир
Лемешка, имевший дипломы II степени, отличался удивительно быстрым
ходом и практически безупречным стилем. Родная сестра Тира, черная
Армида 7777 Чумакова, поражала своим элегантнейшим экстерьером.
Никто,
кроме двух одноцветных сыновей Б.-Аксакала: Хендсом-Блэка питомника
Хендсом и Камбиза Ясюнинского – не дал при разведении ничего яркого,
типичного для линии аксакаловичей Отмечу, правда, что, вероятно, не
только красота Камбиза, его уникальные полевые качества и высокая
препотентность сделали его лидером в племенном использовании.
Хендсом-Блек, имевший, помимо множества экстерьерных наград, и высокие
полевые достижения, использовался мало. Кобель отличался
высококровностью, богатством кости, хорошо развитой мускулатурой при
легкой мясистости на черепе. Он имел 5 дипломированных потомков. Уже
взрослым он был привезен в Москву, где жил у нового владельца –
Васильева. Повязанный с дочерью Камбиза, Верде-Травиатой Юдкина, он дал
черного Гамлета Ауэрмана, имевшего 3 диплома II степени. К сожалению,
Гамлет рано пропал, не оставив щенков. Неплохие дочери получились у
Х.-Блека с пойнтерицами других линий – в том числе палевая
перводипломница Инга Ворошилова.
Окончание в следующем номере
Виктория Яковлева-Зернова
Фото Олега Малова
материал с сайта http://www.gusevhunting.ru/
|
