 Это была третья поездка по глухарю на север за Ивдель. Моей карело-финской лайке пошел четвертый год, и она уже неплохо работала по птице. Но глухарь в окрестных лесах Екатеринбурга, куда иногда мы с
собакой ездим, стал очень пугливым и плохо сидит под лайкой.
Сказывается, видимо, давление цивилизации. Поэтому приходится
забираться дальше на север, где птица еще не так напугана, позволяет
поработать по ней лайке и набрать опыт собаке и ее хозяину – городскому
охотнику.
С
погодой не очень повезло. Стоял пасмурный сентябрь с короткими, но
частыми дождиками, которые быстро насыщали влагой одежду после хождения
по лесу. Брусники в том году в лесу было мало, сказалось дождливое
лето. Основная концентрация ягоды была на солнечных местах по кромкам
вырубов. Вот там и собиралась птица днем. За день собаке удавалось
поработать, в лучшем случае, по трем-четырем глухарям. Очень мешали
белки, которых стало много. Сказался, видимо, хороший урожай кедрового
ореха в прошлом году. Хотя чувствовалось, что и здесь птица стала очень
осторожной – только к непуганой удавалось подойти на расстояние верного
выстрела. А стрелять сидящего глухаря из рядового серийного ружья, в
данном случае ИЖ-27, магазинными патронами с дробью №1; №0, на
предельных дистанциях 50–60 метров, занятие неблагодарное. Как показала
практика, получаются только подранки, которые улетают далеко в крепи и
там гибнут или становятся добычей местных хищников. Поэтому очень важно
подойти к глухарю на минимально предельное для выстрела расстояние. Вот
тут и нужен верный помощник охотника – лайка, которая найдет птицу на
земле по набродам или на дереве на слух и настойчиво, но не пугая
глухаря, облаивает его, привлекая все внимание на себя.
Очень
запомнился день, когда на вырубе метров за 150–200 от меня собака
посадила глухаря и, настойчиво облаивая его, подзывала меня голосом к
птице. Но подойти к глухарю незаметным не удалось. Когда оставалось
метров 40–30 и я стал осторожно выглядывать из-за ствола дерева, чтобы
увидеть птицу, глухарь резко сорвался с вершины сосны и улетел куда-то
в противоположный конец выруба. С досады выругав себя за неосторожные
действия, подумал, что этот глухарь уже не наш. Моя собака убежала в ту
сторону, куда улетел глухарь. Но надежды, что лайка снова его найдет,
было мало, поскольку даже не было слышно, чтобы глухарь где-то
схлопотался. Постояв некоторое время в ожидании, уже собирался идти
дальше, но вдруг услышал настойчивый лай своей собаки с конца выруба.
Неужели
опять нашла того глухаря? Пошел в сторону лая с мыслью, что все равно
не даст подойти снова. Собака же все настойчивее и даже, как мне
показалось, с какой-то долей злобы продолжала лаять. Когда оставалось
метров 50–60, услышал отчетливое «скирканье», это так глухарь ругается
на собаку. Сердце радостно застучало! Сколько подкрадывался по времени,
не помню, казалось, что мучительно долго. Старался скрываться за
стволами деревьев и только мысленно молил свою рыжую помощницу: «Давай,
родная моя, лай, не останавливайся, чтобы не было
слышно предательски хрустящих веток под сапогами». Последние метров
тридцать практически подползал на четвереньках, стараясь скрыться за
стволом огромной ели. Вот и собака уже передо мной как на ладони. А
глухарь распалился не на шутку, все сильнее ругая мою собаку.
Осторожно, медленно стал выглядывать из-за ствола ели. Вижу – сидит
голубчик на вершине сосны. Вытянув свою длинную шею, обругивает мою
помощницу. ВЫСТРЕЛ! И, ломая нижние ветки, мешком упал на траву.
Глухарь оказался здоровенным. Вот он, непередаваемый момент восторга,
который может понять, наверное, только охотник!
Конечно,
я испытывал радость. В первую очередь – за хорошую работу лайки по
глухарю, во вторую – за хороший выстрел. Вот такие моменты украшают
нашу охоту, делая ее более эмоциональной и насыщенной.
А. Павленко
Художник Вадим Горбатов
|
